А мы писАть умеем!

[Alcasha]

А можно мне свою открыть, для опусов? Или есть уже такая? Я не нашла.

[irinka]

КОНЕЦ СВЕТА
Наше время.

- Светка! Света. Светочка… Детка, куда ты водку спрятала, дрянь этакая?! Говори быстро, плохо мне, налей хоть рюмочку, солнышко моё, ну пожалуйста… Я сейчас умру! Сука-а-а!

Хриплый вопль разорвал тишину спящего дома. Через минуту в дверях гостиной возник силуэт хрупкой женщины. Её печальные глаза с жалостью взирали на мужа, лежащего на ковре перед камином. Огонь давно погас, а он всё лежал, скорчившись то ли от холода, то ли от пожирающей его изнутри жажды. Последние три дня муж пил, не просыхая ни на минуту. Он боялся. Сильный мужчина, успешный предприниматель, отец её пятилетней дочери, с которым Света прожила почти десять лет в счастливом браке. Раньше муж позволял себе рюмку-две по праздникам, а сейчас валялся на полу, судорожно суча ногами. Три дня назад он описался в кровати, сразу после того, как узнал назначенную дату операции. Пришлось покупать новый матрас, но муж перестал спать в кровати – только у камина, на ковре, как собака. Светлана тяжело вздохнула, достала из недр шкафа спрятанную бутылку, взяла рюмку из буфета, прихватив из стоящей там вазочки шоколадку. Плеснула водки с пол-рюмки и протянула мужу, с жалостью глядя в мутные глаза. Он с жадностью проглотил вонючую жидкость, оттолкнул шоколад и злобно взглянул на жену:

- Что, жалко? Для чего бережёшь? Завтра – конец света! Давай ещё!

- Лёвушка, ты меня пугаешь. Что с тобой происходит? Зачем ты столько пьёшь, тебе же нельзя, у тебя сердце…

- Вот дурища. У тебя тоже сердце! Только завтра оно перестанет биться, как и моё. И Анечкино. Ты что, забыла, какое завтра число?

- Я не забыла. На завтра тебе назначена операция по замене клапана. Да, операция серьёзная, на открытом сердце, но поверь - всё будет хорошо! И тебе нельзя столько пить, наркоз может пройти с осложнениями, понимаешь?

- Да причём тут операция?! Завтра – последний день существования мира! Хотя откуда тебе знать о календаре Майя, деревенщина.

Муж внезапно сел, выхватил из её рук шоколадку и стал запихивать себе в рот, раскачиваясь и уставившись безумным взглядом на потухшие угли, бормоча что-то себе под нос. Света пыталась разобрать слова, вылетающие из набитого шоколадом рта, но расслышала только: «Двадцать первое, двадцать первое декабря…» Она понимала страх страх Лёвы перед операцией, врождённый порок сердца – не шутка. У её мужа было ООО – открытое овальное окно, когда кровь из левого предсердия при малейшем усилии забрасывается в правое. Обычно такой дефект устраняют ещё в детстве, пока не развился стеноз – разрастание сердечной мышцы, вызывающий затруднения в кровообращении. Но Лёвина мать, будучи очень набожной и суеверной, не позволила оперировать сына, считая сердце принадлежностью Божией, а рукам человека к нему доступа нет. Многие живут с этим ООО годами, но у мужа Светы болезнь вдруг начала прогрессировать – отверстие в межпредсердной перегородке всё увеличивалось, заставляя сердечную мышцу работать на износ и стремительно разрастаться. Лёва задыхался, поднявшись всего на три ступеньки, даже пакет с продуктами стал казаться ему непосильной ношей.

Врачи вынесли вердикт – только операция, причём чем скорее, тем лучше. Дату назначили на 21.12.2012. После этого её мужа словно подменили – он часами сидел в Интернете, разглядывая какой-то календарь Майя, древнейшей индейской цивилизации. Света мало что знала об этом, но заглянув тайком на тот сайт, поняла, почему муж сходит с ума. Дата операции на его сердце совпадала с последним днём на календаре древних Майя. Он словно с цепи сорвался – забросил все дела и начал пить, не обращая внимания ни на жену, ни на обожаемую ранее дочку Анечку. И постоянно смотрел на огонь, раскачиваясь и монотонно повторяя что-то, похожее на заклинание… Светлана устала от попыток поговорить с ним, объяснить, что он не умрёт, что это простое совпадение, а никакой не конец света. Муж не слышал её, беспрестанно бормоча какие-то мантры на незнакомом языке.

Наступил день операции. Света привезла бледного, молчащего мужа в клинику. По дороге он не проронил ни слова, отказался разговаривать и с врачом. Его отвели в палату, и стали готовить к операции. Когда мужу сбривали волосы на груди, Света чуть не расплакалась – Лёва не реагировал ни на прикосновения, ни на вопросы медсестры. Уставившись в потолок отрешённым взглядом, муж беззвучно шевелил губами, будто молился. Потом ему сделали укол, от которого он вскоре закрыл глаза. Его переложили на каталку и повезли в операционную. Мужчина пытался разомкнуть веки и сказать жене, что очень любит её и Анечку, но не мог – язык онемел, разум помутился и потерял ощущение реальности. Он провалился в темноту…

1300 год до н.э., неподалёку от города Цибильчальтун, племя Майя.

Свет был настолько ярким, что причинял боль, пробиваясь сквозь сомкнутые веки. Мужчина попытался прийти в себя и вспомнить – кто он, где он, и куда пропала темнота, это было последнее, что он помнил. Кто-то больно пинал его по рёбрам. С трудом открыв глаза, он увидел с дюжину смуглых раскрашенных лиц, склонившихся над ним. Чёрные, как смоль волосы каждого украшал головной убор из перьев, у кого-то они были длиннее, у кого-то – короче. Тот, у кого были самые длинные перья, заговорил на незнакомом языке. Лежащий на траве мужчина сначала просто прислушивался к гортанной речи, потом вдруг начал понимать слова:

- Как твоё имя, бледнолицый? Зачем ты здесь? Какому царству служишь? Одежды твои мне незнакомы…

- Меня зовут… - голова кружилась, мысли разбегались, как тараканы, невыносимая боль слева в груди мешала вспомнить. – Меня зовут Лев! Да-да, Лев. Это моё имя! Но что, чёрт возьми, происходит? Вы кто? Где я? Что это за маскарад, мать вашу?!

В глазах нависшего над ним индейца заметался ужас, он отшатнулся, упал на колени, завопив: «Ольмек!», и уткнулся лицом в землю. Все остальные тоже рухнули на колени, прикрыв головы руками. Лев с трудом приподнялся, оглядев застывшие в неподвижной позе фигуры вокруг, и потёр глаза. То, что он принял сначала за свет операционной лампы, оказалось солнцем, ослепительно сияющем на ярко-голубом небе. И лежал он на изумрудно-зелёной траве, а вовсе не на операционном столе. Небольшая поляна была окружена стеной леса с изумительной, словно первозданной яркости листвой. Лев полной грудью вдохнул чужой воздух, напоённый незнакомым ароматом, и боль в левом подреберье вдруг пропала. Он осторожно тронул за плечо распростёртого перед ним индейца:

- Слышь, мужик… Может, объяснишь, что происходит? Я что, в шоу «Розыгрыш? Ну, и чё делать-то надо, чтобы перед камерой не облажаться? Жена моя, небось, всё устроила, чтобы из депрессии меня вытащить, она на такие приколы мастерица… Только как же операция?

- Прости, Святейший… Я плохо понимаю язык Богов.

Коленопреклонённый мужчина приподнял оперённую голову и искоса взглянул на Льва обведёнными красными кругами глазами. Их взгляды встретились, повисло молчание, и Лев вдруг понял – он читает мысли этого туземца! Он с трудом встал, не обращая внимания на припавшего ещё ниже к земле человека, и заковылял по направлению к лесу, пошатываясь. Прислонившись к первому попавшемуся дереву, Лев закрыл глаза, пытаясь сообразить – да что же, чёрт возьми, происходит?! В голове мелькали мысли того странного туземца: «Каким царством повелевает этот Бог? Баакульским? Мутульским? Канульским?! Почему назвался именем Лев? Значит ли это, что Кетцалькоатль разгневан на Ягуаров? А может, он вовсе не Бог? Кто этот пришелец в странном одеянии?»

Оттолкнувшись от дерева, он попытался прогнать чужие мысли из головы и пошёл обратно. Индейцы что-то оживлённо обсуждали, но при его приближении снова распростёрлись в рабской позе, уткнувшись лбами в землю. Лишь тот, с длинными перьями на голове, с опаской посматривал на него. Лев уселся рядом, толкнул индейца в плечо и спросил:

- Выпить есть?

- Прости, Святейший, до Цибильчальтуна десять шагов Солнца ходу, вода есть только там.

- Каких ещё «шагов Солнца»! Сколько часов туда топать? И при чём тут вода? Водка где тут продаётся?

- Прости, Святейший, я плохо знаю язык Богов. Что такое «часов»? И что такое «водка»?

- Ну, минут, дней, недель, месяцев! Я б тебе показал, но часы перед операцией сняли. Как зовут-то тебя, Пятница?

- Пятница, раз так повелел святейший ольмек.

Лев тяжело вздохнул:

- Всё ясно с тобой. Ты точно не из «Розыгрыша»?

- Нет, великий, я родом из Паленке, но сейчас служу правителю Цибильчальтуна.

- Раз ты местный, может, объяснишь мне, что происходит, и как я сюда попал. Тьфу, вот подстава. Где у вас тут ближайшее отделение полиции? Я российский гражданин, и желаю вернуться на родину. Мне нужно в посольство!

- Прости меня, Святейший, я не понимаю, чего ты хочешь. Слова твои божественны, смысл их понятен лишь святейшим ольмекам, а их немного осталось. За последние двадцать лун ты первый, кого я встретил. Почему лицо твоё бледно, а одеяния так необычны? Прошу, не карай Пятницу за нелепое любопытство…

Лев оглядел свой наряд – больничная распашонка светло-зелёного цвета завязывалась на спине всего двумя шнурочками, и уж точно не предназначалась для длительного перехода. Он тоскливо оглядел по-прежнему распростёртых перед ним туземцев, одетых в короткие перепоясанные тоги. На левом боку каждого висел колчан с короткими стрелами, а правая рука обмотана странным кожаным ремнём. На ногах у них были плетёные сандалии. Лев глянул на свои босые ноги, перевёл взгляд на индейцев, и выбрал одного, своей комплекции. Подошёл к нему и легонько толкнул:

- Мужик, я тут, похоже, за главного, так что давай одёжкой меняться. Не могу же я голой задницей сверкать, раз я такой великий.

Индеец испуганно посмотрел на него, потом глаза его радостно загорелись:

- Святейший желает подарить мне свою одежду! Слава Ягуару, я избран! Как будет счастлив мой отец… Спасибо тебе, великий ольмек! Спасибо за твой щедрый дар. О Боги, какое счастье!

Индеец торопливо освобождался от одежды, не забывая время от времени простирать руки к небу. Лев стянул распашонку и бросил индейцу. Тот благоговейно схватил кусок ткани , на минуту прижался к ней лицом, потом встал, и торжественно напялил пижамку на себя. Завязками вперёд, как халатик. Лев усмехнулся, натянул тогу и сандалии, пришедшиеся как раз впору. Пятница тоже встал, он оказался довольно высокого роста, но почему-то всё время приседал и сутулился, сгибая поясницу.

- Что брат, спина болит? Радикулит? Остеохондроз? Что ты всё корчишься-то? – сочувственно спросил Лев.

- Не обучен я языку ольмеков, Святейший. Мой род идёт от атлантов, поэтому я так высок.Но я не имею права быть выше тебя, великий. Пойдём, ведь тебя мучит жажда.

- А, ну да. Выпить бы не помешало. У вас там в деревне магазины хоть есть?

- Святейший, я отведу тебя во дворец, там тебе предоставят всё, что пожелаешь. Наш великий правитель Чанельдун будет счастлив твоему приходу. Следуй за мной, Пятница знает кратчайшую тропу.

Лев пожал плечами – во дворец, так во дворец. Он уже устал удивляться происходящему, решив действовать по обстоятельствам. Главное – добраться до населённого пункта. Пробираясь вслед за индейцем сквозь необычайной красоты (и густоты) джунгли, он производил такой шум, ломая ветки, что идущий впереди Пятница недоумённо оборачивался, не решаясь, однако, ничего сказать. Остальные скользили позади бесшумно, как тени, словно просачиваясь сквозь свисающие лианы, ни одна сухая веточка не хрустнула под их ногами. Глядя в спину индейца, Лев вдруг снова уловил его мысли: «Какой странный ольмек. Отдал свою одежду простому воину, не умеет ходить по лесу, и лицо белое, как Луна. Надо как можно скорее доставить его в город. Может, правитель в награду позволит мне жениться на его дочери, красавице Юкемун.»

- Что, такая уж прям красотка эта Юкемун? – насмешливо спросил Лев, отчего Пятница остановился как вкопанный, рухнул на колени и затрясся всем телом.

- Э-э, ты чего? – забеспокоился Лев.

- Умоляю тебя, не открывай тайны моих мыслей верховному жрецу, о Святейший! Иначе Пятнице грозит смерть, ведь жрец сам желает в жёны дочь правителя.

- Да ладно, ладно, я не стукач – ничего твоему жрецу говорить не буду. Вставай, пошли уже – у меня во рту пересохло.

Процессия пробиралась сквозь джунгли около двух часов. Лев уже выбился из сил, когда они наконец вышли из леса, и перед ним открылась удивительная картина: посреди бесчисленного количества покрытых тростником хижинок разного размера, стояло величественное пятиэтажное здание из камня. Последний этаж заканчивался пирамидой с огромными окнами. Цибильчальтун походил на большой муравейник, только повсюду бегали и суетились люди. Мужчины в набедренных повязках работали на полях, окружающих город. Гологрудые женщины с маленькими детьми за спиной занимались хозяйством у каждой хижины, на бездетных были короткие хлопковые плащи. Дети постарше бегали голенькими по пыльным дорожкам, размахивая палками и оглашая окрестности восторженными воплями, соревнуясь – кто метнёт палку дальше.

Пятница неожиданно издал странный, пронзительный крик, после которого все, даже дети, бросили своё занятие и упали на колени, раскинув руки, уткнувшись лбами в землю. Никто не посмел даже головы поднять, пока они шествовали по направлению к каменному зданию. Лев растерянно оглядывался по сторонам – что за чертовщина? Вокруг – ни одной машины, ни единого ларька, и это они называют райцентром?! Процессия вошла в овальный проём дворца, потом они долго шли по тёмным извилистым коридорам, и оказались в огромном зале с горящими по периметру факелами. Длиннопёрый упал на колени перед лежащим на тростниковой циновке старикашкой, чьё лицо было раскрашено так, что естественных черт было разглядеть невозможно. Его сухонькое, тщедушное тело покрывал плащ из шкуры ягуара. Перед ним стоял низенький столик, заставленный множеством кувшинов и горшочков, посередине стояло керамическое блюдо с жареным мясом.

- Повелитель, я привёл к тебе Странника. Он говорит на языке Богов, имя его – Лев, он из ольмеков.

- Лев из ольмеков? Не смеши меня, Анактериос. Ольмеков больше нет, много Лун назад они ушли туда, где восходит Солнце. Почему на нём одеяние воина?

- Моё имя теперь – Пятница, великий правитель. Так нарёк меня Святейший. Он был так добр к Гиклосу, что подарил ему своё божественное одеяние и облачился в одежды простого воина.

Льву надоело стоять в сторонке, наблюдая сцену и слушая их беседу, всё казалось какой-то театральной постановкой. Он был голоден, а дымящееся на блюде мясо так соблазнительно пахло… Подойдя к столику, Лев отодвинул ноги развалившегося царька в сторону, уселся на циновку, взял первый попавшийся кувшин и понюхал его содержимое. Поморщившись, плеснул жидкости в кубок правителя, выдохнул в сторону и решительно выпил. Поперхнувшись, схватил кусок мяса и стал яростно жевать его, не обращая внимания на обомлевшего от такой наглости Чанельдуна. Проглотив мясо, он налил себе ещё и обернулся к испуганному старику:

- Твоё здоровье, батя. Давай чокнемся, что ли, и пусть всё будет тип-топ.

Правитель торопливо отполз от него в сторону, глядя на гостя во все глаза, обведённые жирными зелёными кругами. Подбородок, украшенный большим жёлтым овалом, задрожал, когда он спросил:

- Кто ты, Странник? Тебя прислали Боги? Кетцалькоатль желает наказать меня? В чём моя вина, скажи!

- Да о чём ты, дружище! Выпивка у тебя, конечно, не фонтан, зато закусь – что надо. Так что не парься, я не в обиде, дай выпить и пожрать по-человечески, устал я с дороги. Потом поговорим по душам.

- Ты пришёл за моей душой, по дороге человеческой усталости?! Прошу, не отнимай у меня жизнь, я ещё не готов к путешествию! Я предоставлю тебе лучшую постель, крепкую крышу и самую красивую служанку. Ешь, пей, отдыхай сколько хочешь – будь моим гостем!

В этот момент в зал вошёл высокий человек, закутанный в длинный плащ из меха чёрной пумы. Оскалившаяся пасть зверя с тусклыми глазами, надвинутая на лоб, скрывала его опущенное лицо. Подойдя к столику, он уставился на гостя пронзительными чёрными глазами, от этого взгляда стало как-то не по себе. Лев подвинулся на циновке и дружелюбно сказал:

- Да ты садись, братан, в ногах правды нет. Выпьешь со мной? Заодно может, расскажешь, как тут жизнь у вас.

Высокий медленно опустился на циновку и заворожённо уставился на него, прожигая взглядом, от которого Лев снова почувствовал боль в груди. Поморщившись, он отвернулся, пожал плечами, и стал доедать остывающее мясо. Пока он ел, никто не произнёс ни слова. Насытившись, Лев повернулся к человеку в чёрном:

- Так и будешь сидеть и пялиться на меня? Ты кто вообще?

- Я – Кентацеврон, Верховный Жрец Солнца, Хранитель Тайны Звёзд. А кто ты, Странник? Из какого царства прибыл?

- Да я уже объяснял вашему встречающему, или кто он у вас тут – таможенник, паспорт-контроль? Из России я, как попал сюда – не помню, но очень хочу обратно домой. Не подсобишь?

- Мне неизвестна эта божественная страна. Но я буду счастлив, если ты расскажешь мне о ней, и посвятишь в неведомое. Я помогу тебе попасть обратно туда, откуда ты пришёл. Но ты должен открыть мне все тайны, которые кроются в тебе. Я чувствую, ты обладаешь чем-то очень значимым… Если ты сыт, пойдём со мной, я живу в Куполе Познаний, который близок к небу.

- У тебя, похоже, пентхаус! – хохотнул Лев, захмелевший от незнакомого напитка. – Что ж, я не возражаю. А служанки у тебя есть?

- Любая женщина, которую захочешь – твоя… Только открой мне главную тайну звёзд – тайну времени!

- Ну ладно, чем можем – поможем. Пошли в приват?

Чанельдун, забившись в угол, всё это время растерянно смотрел на них широко открытыми глазами. Даже под слоем краски было видно, как посерело его смуглое лицо. Жрец поднялся и небрежно сказал правителю:

- Я забираю Странника с собой. Нам необходимо пообщаться с Богами наедине.

Чанельдун торопливо закивал, а жрец почтительно поклонился Льву, указывая путь покрытой татуировками рукой. Поднявшись по узкой лестнице на четвёртый этаж дворца, Кентацеврон остановился и огляделся по сторонам. Девушка-служанка, подметавшая пол, при виде их тут же испарилась. Жрец достал из-под плаща висевший на груди ключ, открыл потайную дверь, которую Лев даже не заметил, и извлёк из ниши деревянную лестницу. Ещё раз оглядевшись, приставил её к квадратному отверстию в потолке, и приглашающе кивнул.

- Мы что, на чердак полезем? Вроде и тут не плохо! Куда девушка-то убежала?

- Это Купол Познаний, сюда нет доступа непосвящённым. Но ты - сын Бога, следуй за мной.

Лев неохотно полез наверх, за жрецом, и мысли Кентацеврона вдруг ворвались в его мозг, пронзив, словно раскалённым лезвием: «Кто это пришелец? Кем послан? Что за тайны он принёс? Будет ли это полезно моему народу, или уничтожить его прямо сейчас?» От такой мысленной атаки Лев чуть не свалился мешком с лестницы. С трудом преодолев последние перекладины, он рухнул на пол, перевернулся и увидел над головой огромное окно. Только без стекла. Просто огромный небосвод, переливающийся необычайно яркими звёздами. Жрец уселся рядом, подняв раскрашенное чёрными полосами лицо к сверкающему алмазами небу, и прошептал:

- Говори, Странник.

Неожиданно для себя, как под гипнозом, Лев стал рассказывать и вспоминать обо всём, что знал и умел. Непостижимым образом, даже полузабытые школьные знания всплывали из недр памяти. Иногда он просто рисовал картинки в голове, мысленно передавал Кентацеврону, и точно знал, что жрец их получает. Он сидел, уставившись на небо, иногда хмурясь, иногда удивлённо поднимая брови. Они говорили обо всём до утра. Лев объяснил жрецу, как устроен календарь в его мире, что такое секунда, минута, час. Рассказал, сколько дней в году, как их разбивают на недели и месяцы. Поведал даже некоторые законы физики и математики – те, что помнил из школьной программы. Жрец слушал его, не отрывая взгляда от мерцающих звёзд. Когда Лев затронул ядерную физику и принцип действия атомной бомбы, брови индейца сошлись на переносице. Он вдруг резко встал и начал торопливо спускаться по приставной лестнице. Лев попытался было последовать за ним, но Кентацеврон быстро убрал лестницу и, не сказав ни слова, исчез куда-то. Лев в недоумении уселся на край проёма, свесив ноги, в ожидании жреца, или хоть кого-нибудь. Ему вдруг ужасно захотелось спать, он откинулся назад и задремал…

Очнувшись ото сна, Лев вдруг понял, что не может пошевелиться. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на жёстком каменном ложе. Его распяли – руки и ноги были крепко привязаны кожаными ремнями к четырём кольям, вбитым по углам ложа. Вокруг ярко пылали факелы. В изножье на высоком кресле восседал великий правитель. Обнажённый жрец с высокоподнятым мачете в руках стоял слева, раскачиваясь и бормоча какие-то заклинания.

- Эй, ребята, в чём дело? Вы что удумали? Вы типа казнить меня собираетесь? За что?!

- Странник, в голове твоей много знаний, так сказал Верховный Жрец. Некоторые из них, по его мнению, полезны, но многие – опасны для нашего народа, - громко произнёс Чанельдун. – Бог ли ты, или посланник тёмных сил – твоя душа должна вернуться туда, где её место. Ты будешь принесён в жертву великому Кетцалькоатлю. Это большая честь, и ты должен возрадоваться. Если ты – сын Божий, твоя душа найдёт отдохновение, сердце получит свободу, а мой народ - прощение и защиту Кетцалькоатля от бед, что несут твои тайны.

- Нет! – закричал мужчина, извиваясь всем телом. Отточенное лезвие вонзилось прямо в середину грудной клетки. Лев услышал хруст костей, но не почувствовал боли. Обезумевшими глазами он смотрел, как жрец раздвигает его рёбра, достаёт пульсирующее сердце и поднимает его к небу. Закрыв глаза, Лев потерял сознание и провалился в темноту…

Наше время.

- Славик! Слава, ты что – уснул?! Пациент приходит в себя, ещё наркоз давай!

- Пётр Сергеич, да я и так двойную дозу вкатил! Не действует на него. Бухал, небось, перед операцией, алкоголик.
- Алкоголик, не алкоголик, – делай же что-нибудь, чёрт возьми! Я не могу оперировать, когда он так дёргается.

Громкие голоса проникали в уши, словно через слой ваты, и казались нереальными. Открыв глаза, Лев понял – он вернулся. Над ним склонились лица в белых марлевых повязках. Яркий свет лампы ослеплял, и мужчина зажмурил глаза.

- Пётр Сергеич, даю ещё. Давление в норме, пульс выравнивается. Думаю, можете продолжать.
Лев опять провалился в спасительную темноту. Первое, что он увидел, когда снова открыл глаза – заплаканное лицо жены.

- Свет… Светик, солнышко ты моё! Как же я рад тебя видеть, я так соскучился… - с трудом пробормотал мужчина, лежащий на послеоперационной кровати.

- Лёвушка, милый, всё позади! Операция прошла успешно. Были некоторые сложности с анестезией, но теперь всё хорошо. Ты не разговаривай, тебе нельзя пока.

- Да я и так, похоже, слишком разболтался. Какое сегодня число?

- 22 декабря 2012 года. Видишь, ты жив, все живы, никакого конца света не произошло. Тебе надо поспать, любимый.

- Ну конечно, не произошло… И не произойдёт – я ведь дал им новый календарь! – с хриплым смешком произнёс Лев. Потом сомкнул веки и уснул крепким сном выздоравливающего. Ему снилась изумрудная зелень джунглей, горящие факелы в полутёмном зале, и высокая фигура в чёрном плаще, которой он теперь совсем не боялся.

КОНЕЦ.

Ну вот, это только один рассказ. Только я его в барахолке уже выкладывала, многие наверняка читали. Но у меня их ещё штук 20, только не какайте на моё творчество, я же МТА пока.

[Archibald]

Швейк с силой притянул его к себе, и фельдкурат, забыв про поезд, принялся подражать крику разных животных и птиц. Дольше всего он подражал петуху, и его "кукареку" победно разносилось по улицам.
На некоторое время он стал вообще необычайно деятельным, неусидчивым и попытался даже выскочить из пролетки, ругая всех прохожих хулиганами. Затем он выбросил в окно носовой платок и закричал, чтобы пролетку остановили, так как он потерял багаж. Потом стал рассказывать:
— Жил в Будейовицах один барабанщик. Вот женился он и через год умер.— Он вдруг расхохотался.— Что, нехорош разве анекдотец?

Очень напоминает.

[irinka]

Ой, этот уже был рассказ. Алкаша, вы что, из Самовара всё перенесли? Ладно, новенький выложу.

Очень напоминает.

Что именно напоминает? Приключения Швейка? Да ну вас.

[Archibald]

Нет, драматургию и фабулу

[irinka]

СКАРАБЕЙ

Мотор старенького «Москвича» пару раз чихнул и заглох. Дядя Лёня, любезно согласившийся подвезти Дашу в Сухиничи, на вокзал, недовольно крякнул и вылез из машины. Девушка выбралась вслед за ним, и взволнованно спросила:

- Дядь Лёнь, а это надолго? У меня ведь билет уже куплен на фирменный, Брянск-Москва, он всего на пятнадцать минут на узловой останавливается, не опоздаем?

- Да чёрт его знает. Тьфу, помянул некстати… С тобой можно и ночь тут прокуковать, ты ж у нас везучая. Ни за что бы не согласился тебя везти, да разве жену ослушаешься. Раз сказала – вези девку куда подальше, хоть на своём горбу – значит, так надо. Оно и понятно, Наталья – баба мудрая, коль ты подальше будешь – и нам спокойнее, может, кур своих тебе и простит, - ворчал мужик, ковыряясь в ржавых кишках своего «вездемобиля».

- Дядя Лёня, ну я же не нарочно! Она сама попросила кур накормить, сказала добавки витаминной в комбикорм сыпануть, из бочки справа.

- Вот именно, что справа! А ты в кадку с цементом залезла, что слева стояла!

- Но ведь если лицом к курятнику стоять, то справа и была!

- А, ну тебя. Было бы с кем спорить. Непутёвая ты, Дарья, а ещё в архитекторши прёшься. Ну какой из тебя архитектор? Кого мы всем селом из колодца прошлой зимой доставали, а?

- Но я же только посмотреть хотела, за что ведро цепляется, там ведь брёвна прогнили и покосились, - всхлипнула Даша.

- Ладно, не реви. Иди-ка погуляй, без тебя быстрее починю.

Даша горестно вздохнула и поплелась прочь. На дядю Лёню девушка не обижалась – прав ведь, невезучая она уродилась. Все жители родного села Стрельна, что в Калужской области, то потешались над ней, то ругали, а изредка и жалели. Ну кто ещё мог поскользнуться на коровьей лепёшке в белом выпускном платье, кроме Дарьи Тимохиной? Видно, такова её судьба – быть посмешищем общества. Но девушка не унывала – главным в её жизни были проекты, над которыми она работала больше двух лет, аккуратно собранные в розовой папочке. Даша хотела строить дома для людей, красивые и удобные. Она прошла курсы архитекторов по интернету, но этого мало – нужен диплом, который можно получить только в Москве. Поэтому отец уговорил свою двоюродную сестру, тётку Евдокию, приютить племянницу на первое время и помочь с поступлением в МАРХИ. Та согласилась, с условием, что Даша будет помогать по дому в свободное от учёбы время. Девушка без колебаний приняла предложение, и все вздохнули с облегчением, как ей казалось…

- Дашка, иди садись! – раздался окрик дяди Лёни. – Завелась! Но на поезд свой, боюсь, не успеешь, хотя этого и следовало ожидать. Эх, пропадёт в Златоглавой твоя бесталанная головушка…

На фирменный они опоздали, Даша сдала билет в кассе за полцены, и каким-то чудом ей удалось сесть на проезжающий болгарский поезд, София-Москва. «Ну что ж, я всё равно еду в Москву, - думала Даша, - а это самое главное. Да и София по-гречески – мудрая, может, это хороший знак?» Она с детства верила в знаки судьбы, считая, что кто-то там наверху следит за ней и посылает сигналы, надо только вовремя их распознать. Правда, у неё это плохо получалось, она ведь неудачница… Стук колёс замедлился, поезд подъезжал к Киевскому вокзалу. Даша с надеждой всматривалась в лица встречающих, прижимая к груди заветную розовую папочку. Разумеется, никто её не встречал – тетя Евдокия посылала шофёра встречать фирменный, и ждать дальше тот, очевидно, не стал. Пыхтя, Даша вытащила чемодан на перрон и достала мобильный. «Батарейка села! Что же делать? Я ведь даже адреса не знаю!» - в панике, она стала оглядываться по сторонам. К ней тут же подскочил юркий усатый мужичок в кепке и начал уговаривать:

- Красавица, такси дёшево, за полторы тысячи – в любой конец. Ва-ах, какой большой чемодан! Тяжёлый, да? Давай помогу.

- Нет, спасибо, я сама, - папа предупреждал её о привокзальных рвачах-таксистах, поэтому Даша, зажав под мышкой папку с эскизами, потащила чемодан к дороге. На обочине она остановилась в растерянности. «Ну, поймаю сейчас машину, а ехать куда? Надо ведь телефон зарядить где-нибудь, позвонить тетё Дусе.» Пока она размышляла, как поступить, позади раздались громкие детские крики, и на дорогу полетел какой-то небольшой предмет. За ним стремглав бросился худенький мальчишка лет семи, прямо под колёса автомобилей, тронувшихся в этот момент на зелёный свет. Даша, испуганно охнув, выронила папку и бросилась вслед за ребёнком, еле успев выдернуть его буквально из-под колёс отчаянно сигналящего чёрного джипа, водитель которого явно не успевал затормозить. Сидя на краю дороги, оба тяжело дышали, разглядывая друг друга. Мальчик был смуглый, кареглазый, с копной чёрных кудрявых волос.

- Ты зачем на дорогу выбежал? – спросила Даша, переведя дыхание. – Тебя что, родители не учили, что на проезжей части играть нельзя?

Мальчуган, серьёзно глядя ей в глаза, протянул на маленькой грязной ладошке спичечный коробок.

- Вот. Я его спас, а ты – меня. Открой, сама поймёшь.

Даша открыла коробок и обнаружила там чёрного жука, у них в селе водилось много таких, их называли «навозниками».

- Ну и что? Жук, как жук. Это из-за него ты жизнью рисковал? Тебя же чуть не задавили!

- Это непростой жук. Это – Скарабей, он волшебный. Ромка с Васькой завидовали, что он у меня есть, и убить решили, но мы его спасли. Теперь он тебя обязательно отблагодарит, вот увидишь. А меня Яшкой зовут. Пойдём, я тебя с мамой познакомлю, она цыганка, погадает тебе. Ты же ведь не знаешь, куда идти? А мама София всё знает, и обязательно поможет.

Даша огляделась – а где чемодан?! «Мамочки, украли! И папка пропала! Да что же это такое, не успела приехать – и тут же всё потеряла…» Девушка всхлипнула, и мальчуган тревожно взглянул на неё: - Эй, ты чего? За меня испугалась? Не бойся, у меня же есть Скарабей, со мной ничего плохого случиться не может, а теперь и с тобой. Пойдём к маме, она, наверное, волнуется.

Яша встал и протянул ладошку. Даша грустно вздохнула, поднялась и взяла мальчика за руку.
По крайней мере, она должна отвести ребёнка к матери, имя которой почему-то показалось ей знакомым, потом уж думать, что делать дальше. Мальчик привёл её обратно к вокзалу. У входа Даша увидела группку женщин в цветастых одеждах, одна из которых бросилась им навстречу. Сначала она обняла сына, потом принялась трясти его за плечи, приговаривая что-то на незнакомом языке. Яша горячо отвечал ей, указывая пальчиком в сторону Даши. Женщина внимательно посмотрела на девушку, подошла и взяла за правую руку, повернув ладонью к себе. Затем принялась рассматривать левую, Даша покорно позволила ей это делать - от женщины исходила странная сила, словно парализующая волю. Цыганка долго разглядывала её руки, потом вдруг подняла лицо к небу и рассмеялась:

- Так это ты, подарённая… Значит, тебя он ждал. Спасибо, что Яшку моего спасла. Семеро детей у меня, но он особенный, дар у него, от меня перешёл.

- Ну что вы, любой бы на моём месте так поступил. Меня Дарьей зовут.

- А я знаю. Во сне тебя видела, велено мне подарок тебе передать. Вот, держи скарабеев камень. Это бирюза, теперь всё у тебя будет хорошо, только не расставайся с ним.

- Кем велено? – недоумённо спросила Даша.

- Неважно. Иди милая, иди туда, где всё случилось, вернётся к тебе потерянное, и то, что ищешь, обретёшь… И ещё раз – спасибо тебе за сына.

Цыганка повесила девушке на шею ярко-голубой овальный камешек на чёрном кожаном шнурке. Яша всё это время стоял рядом, не отрывая взгляда от Даши. Та погладила мальчика по вихрастой голове, поцеловала в щёку и попросила быть поосторожнее на дороге. Поблагодарив цыганку, девушка повернулась и пошла обратно, как во сне, забыв о потерянном чемодане. От камня на груди исходило такое успокаивающее тепло, что и думать ни о чём не хотелось… Даша подошла к обочине, где всё произошло, и остановилась. Она стояла и вспоминала странные слова женщины: «Вернётся к тебе потерянное… обретёшь то, что ищешь…» Но как? Что для этого нужно сделать? Неожиданно, кто-то тронул её за плечо сзади. Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял высокий молодой человек в деловом костюме и белой рубашке с галстуком, державший в руках розовую папку. У его ног стоял Дашин чемодан.

- Девушка, вы извините, это я был за рулём того джипа, и всё видел. Вы мальчика спасли, спасибо вам. Чемоданчик еле успел у воришки отобрать – место не сразу нашёл, чтобы припарковаться. А папку вы на дороге обронили, подобрал вот, и просмотрел. Ваши эскизы?

Даша растерянно кивнула, не в силах поверить в происходящее. Лицо незнакомца она видела раньше, во сне… Черты были тогда размыты, но эти глаза цвета камня, который ей только что подарили, Даша запомнила, и смотрела в них сейчас, наяву…

- Девушка, с вами всё в порядке, вы не ушиблись? Давайте-ка я отвезу вас в больницу!

- Нет, в больницу не надо… Мне нужно зарядить телефон и позвонить тёте – она, наверное, волнуется… Спасибо вам за чемодан, и за папку особенно.

- Так давайте помогу! Я ведь ваш должник, благодаря вам я не убил маленького человечка. Понимаете, он так неожиданно бросился прямо под колёса, тормознуть я бы не успел… А где тот пацанчик, кстати? Не пострадал, надеюсь?

- С ним всё хорошо, я отвела его к матери. Слушайте… у меня что-то голова кружится, я только что с поезда, не знаю куда идти, и тут ещё этот случай…

- Конечно! Метров пятьдесят пройти сумеете? Но могу и на руках отнести!

Даше ужасно хотелось сказать - «да», потому что ноги подкашивались, тело наливалось усталостью, а ещё больше потому, что ей никто никогда такого раньше не предлагал… Но будучи девушкой благоразумной, она отклонила предложение «отнести на руках», заверив, что пятьдесят метров вполне способна одолеть сама.

- А вы оптимистка! – заявил новый знакомый. - Как вас зовут?

- Даша.

- Очень приятно, Даша. Я – Андрей. Сожалею, что познакомился с такой красивой девушкой при таких некрасивых обстоятельствах, но надеюсь, вы меня простите и позволите всё исправить.

- Да вы уже всё исправили, Андрей. И чемодан вернули, и все мои труды. Вот если бы ещё телефон помогли зарядить…

- Мы сейчас поедем в одно уютное кафе, где вы сможете зарядить телефон, подкрепиться чашечкой кофе, и уладить все свои проблемы. А потом я отвезу вас, куда потребуется, идёт? Вот тогда мы будем квиты.

Даша согласно кивнула. Новый знакомый подхватил чемодан одной рукой, легко, как пёрышко, а другую галантно предложил ей. Так же непривычно-вежливо он распахнул перед ней дверь того самого чёрного монстра, что чуть не задавил Яшу. Девушка с опаской покосилась на Андрея и осторожно забралась внутрь. В салоне очень приятно пахло, чем-то родным, лесным и свежим, а сиденье было таким мягким и удобным, что после жёсткого плацкарта Софийского поезда показалось облаком. «Я точно попала в рай», - думала Даша, поглаживая медальон на груди. Внезапно она почувствовала, что камень потеплел в ответ на прикосновение, и её охватило необъяснимое спокойствие.

Только сейчас она смогла рассмотреть подарок цыганки как следует. Овальный кулон цвета морской волны напоминал тельце жука, с двумя тёмными пятнышками на голове, расположенными удивительно симметрично, как глазки. Даша сразу вспомнила Яшкиного жука в коробочке, ради которого мальчик рисковал жизнью, и решила дать новому украшению имя – Скарабей. По дороге Андрей расспрашивал, откуда она приехала, надолго ли в Москве. Даша и не заметила, как рассказала только что встреченному парню всю свою нехитрую биографию, включая фатальную невезучесть. Сама она называла это «историей болезни». Потому что череду неудач, смешных и нелепых ситуаций, постоянно случавшихся в её жизни, девушка считала некой болезнью, вирусом, от которого нет лекарства. Усаживая Дашу за столик небольшого придорожного кафе, оказавшегося действительно очень уютным, Андрей вновь поразил девушку своим галантным обхождением, словно она для него была самой главной, самой красивой, самой дорогой… Тут же попросил официанта поставить на зарядку её мобильный, заказал два кофе, и принялся задумчиво рассматривать Дашу. Обычно девушка избегала прямых взглядов, прятала и отводила глаза в сторону, словно была в чём-то виновата. Но почему-то от взгляда Андрея прятаться совсем не хотелось. Наоборот, она вдруг подумала, что именно за этим и приехала в огромный город. Не за славой и деньгами, не для того, чтобы стать знаменитым архитектором, а для того, чтобы просто утонуть и раствориться в голубых глазах напротив. Рука непроизвольно потянулась погладить медальон, и ей вдруг показалось, что камень ответил еле ощутимым толчком, похожим на одобрение. Андрей нарушил тишину, словно прочитав её мысли:

- Эти эскизы, что в вашей папке… Вы их автор? Пока я ждал вас у дороги, перелистал все, и отметил несколько замечательных идей. Понимаете ли, по странному совпадению – мы с вами в какой-то степени коллеги. Я работаю в крупной строительной фирме, которой сейчас просто позарез нужны талантливые архитекторы. Поверьте, я кое-что понимаю в этой сфере, и уверен, что у вас неплохие шансы пройти конкурсный отбор.

- Да что вы, Андрей! Какой там конкурс, у меня и образования-то практически нет…

- Это не имеет значения. Вам нужно где-то начать, зацепиться, а квалификацию и в процессе улучшать можно. Главное – я увидел, на что вы способны. Не отказывайтесь от моей помощи, Даша, я вас очень прошу.

- Андрей, мне надо подумать. Ведь я собиралась в МАРХИ поступать, на очное отделение, а если вдруг… да нет, этого не может быть. Я никогда не пройду этот конкурс. Не буду даже пытаться, всё равно ничего не выйдет. У меня никогда не получается.

- Да-да, наслышан уже об этом. Давайте-ка сделаем так: я сейчас приношу ваш телефон, батарейка наверняка подзарядилась, и вы звоните тёте. Взамен отдаёте мне эту папочку, я отвожу вас куда нужно, а завтра позвоню. Договорились?

Даша запаниковала. Отдать ему папку?! А вдруг он проходимец какой-нибудь, и она его больше никогда не увидит? Но у него такие честные глаза, и ужасно хочется взглянуть в них снова, и смотреть вечно… Правда, для этого нужно отдать ему то, что так важно для неё. Пусть даже не насовсем, но – доверить. Уже ставшим привычным лёгким касанием пальцев она дотронулась до камня. Тот был тёплым, успокаивающим, одобряющим…

- Ну, хорошо, возьмите. – Даша сказала это словно помимо своей воли.

- Спасибо за доверие. – Андрей будто снова прочитал её мысли. – Я пошёл за телефоном.

Даша позвонила тёте Евдокии, отличавшейся суровым нравом, но добрым сердцем. Та сначала отчитала её за беспечность и ветер в голове, и лишь потом продиктовала адрес. По дороге к своему новому пристанищу, девушка смотрела в окно на прекрасный, но пугающий своей незнакомостью город, и не могла поверить, что всё это происходит именно с ней…

- Скажите, Даша, - нарушил молчание Андрей, - вы и вправду себя невезучей считаете?

- И не только я, всё село. Со мной вечно всякие казусы происходят, я уже привыкла. Вот и сегодня – только приехала, и тут же попала в историю, да ещё чемодан чуть не украли.

- Да ведь вы геройский поступок совершили! Кроме вас, там были и другие люди, но спасать ребёнка бросились вы одна. А потом встретили меня, спасителя чемодана, и человека, который всерьёз намерен вам помочь. Вы мне очень симпатичны. И с поступлением в институт я мог бы подсобить, декан одного из факультетов МАРХИ – старинный друг моего отца. Так разве то, что с вами случилось, можно назвать «фатальным невезением»? Даша, вам просто надо отдохнуть. А мы уже приехали, кстати. С чемоданом помочь?

- Да нет, я сама. Понимаете, тётя у меня строгая, объяснять всё придётся, лучше скажу, что на такси добралась.

- Хорошо, тогда завтра я позвоню.

- Спасибо вам за всё, Андрей. Без вас бы я пропала.

- Обращайтесь! – подмигнул тот голубым, с бирюзовым отливом глазом, и уехал.

Поднявшись на пятый этаж, Даша прислонилась к стене, тяжело дыша. Прежде чем позвонить в дверь, прикоснулась к Скарабею. Тот был по-прежнему тёплым, только ей вдруг показалось, что камень стал ярче, такого же бирюзового оттенка, как глаза Андрея… Тётя открыла дверь, не успела Даша отнять палец от звонка. Её ждали с нетерпением, потому что девушка сразу попала в объятия тучной, седовласой дамы, истошно заголосившей:

- Дарья! Ну наконец-то! Разве можно подвергать меня и Никиту Семёныча такому стрессу! У нас же сердце. Мы тут с ума сходим, представляя, какие ужасы могут произойти в Москве с такой легкомысленной, мягко выражаясь, особой, как ты. Бедный Никита Семёныч вон уже полбутылки успокоительного употребил от волнения, а обещал ведь только рюмочку, за твой приезд. Что на этот раз случилось?

- Тётя, ну прости, не волнуйся – ничего со мной не случилось. Подумаешь – на поезд опоздала, главное же – я здесь…

- Ой, ну и слава Богу. Пойдём скорее за стол, всё давно остыло.

Во время сытного ужина Никита Семёныч, под неодобрительными взглядами жены, приговорил остатки «успокоительного». Его речь и тосты становились всё невнятнее, а родственные объятия – заметно горячее, поэтому Даша, сославшись на усталость, попросила тётю показать её комнату. Она оказалась маленькой, но уютной, и девушка с удовольствием растянулась на кровати, застланной пушистым розовым пледом. Цвет напомнил о папке с дорогими сердцу эскизами, это заставило Дашу нахмуриться – а что, если Андрей её обманул? У неё ведь даже его номера нет, а в Москве всяких мошенников пруд пруди. Но вспомнив бирюзовые глаза, и как он бережно обращался с ней, и все его слова… Она положила руку на медальон – сразу стало спокойнее, и страшно захотелось спать. Проснулась девушка только утром, обнаружив себя одетой на застеленной кровати, в незнакомой комнате, и не сразу вспомнила, где находится. А вспомнив, улыбнулась и сладко потянулась – несмотря на все переживания, отлично выспалась! Когда она копалась в нераспакованном с вечера чемодане, решая, что надеть, зазвонил мобильный. С замиранием сердца, Даша ответила - это оказался вчерашний знакомый. Пожелал доброго утра и спросил, какие планы. Потому что начальник архитектурного отдела хотел бы встретиться с ней лично, и побеседовать. Извинился, что не сможет присутствовать на встрече – во-первых, это не его департамент, а во-вторых – очень занят на объекте. Продиктовал адрес, сказал, что постарается подъехать в офис к полудню, и может, им удастся вместе пообедать, если Даша не против. Девушка с радостью согласилась, и начала торопливо собираться на собеседование. Она была так взволнована и боялась опоздать, что отказалась от предложенного тётей завтрака, пулей вылетела на улицу, и решила поймать такси. Откуда ей было знать, что на сегодняшний день такси – это самый медленный московский транспорт. Разумеется, они попали в жуткую пробку, на которую водитель реагировал абсолютно спокойно, курил себе, пуская кольцами дым в окошко. Зато Даша чувствовала себя, как на иголках - уже полчаса они стоят на этом светофоре!

- Скажите, а нельзя ли побыстрее? Я опаздываю, и очень тороплюсь.

- Так вам тогда на метро надо было ехать, девушка. В это время дня на этом месте всегда так. Можем и час простоять. – меланхолично протянул таксист.

В отчаянии, Даша затеребила обеими руками медальон на груди, и мысленно попросила его о помощи. То ли от горячих Дашиных рук, то ли в машине было жарко, но камень вдруг резко потеплел. Через минуту автомобили неожиданно начали двигаться, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Шофёр встрепенулся и удивлённо сказал:

- Ну надо же, как шустро затор расчистили… Вам повезло, теперь быстро доедем.

Девушка с облегчением откинула голову, закрыла глаза и мысленно поблагодарила Скарабея. Она была уверена, что пробка рассосалась именно потому, что он так захотел. С тех пор, как у неё появился этот камень, стали происходить только удивительные, хорошие вещи. Значит, подарок цыганки - это её талисман? Даша всегда была склонной ко всякого рода мистике. Она верила в чёрных кошек, пустые вёдра и разбитые зеркала. И в вещи-обереги, приносящие удачу, только они ей до сих пор не попадались. А теперь в её жизни появилась такая вещь, и она ни за что с ней не расстанется! Даша почти не нервничала, входя в красивое здание из стекла и бетона, и без труда нашла кабинет начальника, с которым Андрей назначил встречу. Тот оказался полным улыбчивым пожилым мужчиной, с абсолютно лысой головой и смешно торчащими ушами. Даша легко и непринуждённо отвечала на все его вопросы, как по поводу своих проектов, так и насчёт дальнейших планов в жизни. При упоминании о МАРХИ толстячок одобрительно закивал, только посоветовал выбрать вечернее или заочное отделение, а днём – как можно больше практики, начиная с азов. Он предложил для начала место курьера, чтобы дать ей возможность освоиться, а коллегам – поближе познакомиться с ней и её потенциалом. Абсолютно счастливая, она как на крыльях выпорхнула из кабинета, и столкнулась с идущим навстречу Андреем. Рядом шёл высокий парень с нескладной фигурой, светлыми волосами и красноватым лицом. Он увлечённо, с жаром доказывал что-то Андрею, но тот лишь отрицательно качал головой. Увидев Дашу, лицо Андрея расцвело радостной улыбкой:

- Дашенька! Как хорошо, что я вас встретил. Ну, как дела?

Девушка взахлёб рассказала, как всё прошло, что она теперь курьер, но это только на время испытательного срока, потом принялась горячо благодарить Андрея. Тот засмеялся:

- Я очень рад за вас. Кстати – считаю, что это нужно отметить, можно прямо сейчас, я ещё не обедал, а вы?

- А я, между прочим, тоже не обедал, - вмешался краснолиций блондин, - меня возьмёте за компанию?

Андрей с неудовольствием взглянул на него:

- Даша, познакомься, это Игорь. Он архитектор, а следовательно, твой коллега отныне. Но ты извини, Игорёк, третий – лишний.

- Понимаю, понимаю. Наверное, хотите выпить на брудершафт, и свидетели не нужны? Что ж, пойду обедать в одиночестве. Добро пожаловать в наш дружный коллектив, Дашенька. До встречи!

Даша дружелюбно кивнула Игорю на прощанье, хотя ей совсем не понравилась его грубая шутка. Однако, с коллегами ведь лучше подружиться с самого начала, подумаешь – неуклюже пошутил. Даша с Андреем вышли, и усаживаясь в машину, девушка поняла, что уже совсем не боится, как вчера. Он поинтересовался, какую кухню Даша предпочитает. Она честно призналась – мамину, по ресторанам не ходок. Была в одном последний раз два года назад, когла папа решил отпраздновать там её шестнадцатилетие. Андрей предложил поехать в итальянский ресторан, и Даша с удовольствием согласилась – она обожала эту страну, её великих мастеров, художников, скульпторов, и разумеется, архитекторов. Наверняка понравится и их кухня. За столиком Андрей постоянно рассказывал что-то интересное, шутил и балагурил. А ещё – не сводил с Даши взгляда, от которого внутри становилось горячо, как от вина, заказанного им. Они выпили-таки «на брудершафт», Даше было легко и свободно с этим парнем, новые ощущения захватывали и уносили прочь от прежней скучной жизни. С этого дня, их отношения стали стремительно развиваться, они даже перестали скрывать свой роман от коллег, благо что работали в разных отделах. Андрей познакомил девушку с родителями, а она его – с тётей, полностью одобрившей выбор племянницы. Даша поступила в вожделённый архитектурный институт, обрела много приятелей, и по уши влюбилась в Москву. На работе тоже всё шло замечательно – её оценили, и всего за два месяца она продвинулась до должности штатного архитектора.

Даша была счастлива, и никогда не расставалась с талисманом. Она свято верила в могущество Скарабея, у неё вошло в привычку вести с ним долгие беседы перед сном. Рассказывая ему о своих чувствах, переживаниях, иногда явственно ощущала что-то вроде слабой пульсации. Даша также заметила, что медальон по-разному реагирует на людей, входящих с ней в контакт. С Андреем и тётей, например, он всегда был тёплым, с однокурсниками и коллегами – нейтральным, будто никаким, просто комнатной температуры. Лишь один человек в её окружении вызывал у камня странную реакцию – холод. Это был тот самый Игорь, который напрашивался с ними на обед. С первого дня появления Даши в офисе, он пытался за ней ухаживать. Его назойливые знаки внимания девушка старалась терпеливо не замечать, но в последнее время, на правах старшего архитектора, он всё чаще стал брать с собой на объекты в качестве ассистента именно Дашу. Чем ближе от неё находился Игорь – тем холоднее становился камень, она чувствовала это даже через одежду. Сначала девушка списала это явление на кондиционер, но подобное происходило не только в офисе… Однажды Игорь попросил её не загружать себя работой на вторую половину дня – они поедут смотреть дом, в котором фирма проводит перепланировку. Даша неохотно кивнула – сегодня ей почему-то было особенно не по себе. Но что может случиться – ведь с ней Скарабей! Всю дорогу к объекту Игорь беспрестанно болтал, сыпал неуклюжими шутками, а Даша тревожно ощупывала медальон – он был холодным, как ледышка. Приехав на место, они обнаружили, что из дома ещё даже не вынесена мебель, однако Игорь решил осмотреть помещение. Оставив входную дверь открытой, он прошёл внутрь, кивком пригласив Дашу следовать за ним. Быстро оглядев кухню и столовую, он заявил, что главная работа предстоит в спальне. Пока Даша обмеряла комнату, делая заметки в блокноте, Игорь стоял у окна, будто высматривая кого-то. Неожиданно, он вскрикнул и схватился за сердце, согнувшись чуть не пополам.

- Что? Что такое, Игорь? Тебе плохо? – бросилась к нему девушка.

- Даша… сердце, приступ… помоги… - прохрипел парень.

Даша помогла ему дойти до кровати и уложила его голову на подушку, повыше.

- Лекарство… у меня в кармане, в брюках…

Когда Даша, склонившись над постанывающим парнем, стала лихорадочно шарить в кармане брюк в поисках лекарства, тот неожиданно привлёк её к себе и впился в губы. Девушка сначала оторопела, потом отпрянула и в испуге уставилась на Игоря. Вдруг позади послышался звук, словно кто-то резко втянул в лёгкие воздух. Обернувшись, Даша увидела в дверях спальни Андрея, окаменевшего, с болью и неверием в глазах смотревшего на них.

- Андрей, нет! Я не…

- Да ладно, не утруждайся. Я уже давно это подозревал. Уж слишком часто ты с ним начала по объектам разъезжать. Ну, и сколько же у вас любовных гнёздышек? Вы продолжайте, кстати, не смею вам мешать.

Андрей круто развернулся и ушёл. Даша бросилась за ним, но Игорь удержал её, грубо рванув к себе. Он набросился на неё с объятиями, и принялся покрывать поцелуями шею, шепча на ухо:

- Не надо сопротивляться, уже поздно, он всё видел… Ты ему теперь не нужна, а я должен получить то, что когда-то он у меня отобрал. Поиграл и бросил, а я её так любил… Зато ты теперь будешь моей, хватит ломаться… Я же знаю, что нравлюсь тебе, вот и разыграл спектакль, в довершение к распущенным заранее слухам… Это я пригласил Андрея сюда, чтобы он убедился, что ты просто зарвавшаяся выскочка-провинциалка, возомнившая себя великим архитектором, а его просто используешь.

Даша боролась с ним из последних сил, и отчаявшись вырваться, вцепилась зубами ему в нос. Игорь гнусаво вскрикнул и отпрянул, девушка оттолкнула его и бросилась бежать. Вылетев из дверей, она поскользнулась на ступеньках и услышала хруст каблука. Стремясь оказаться как можно дальше от этого дома, не обращая внимания на хромоту, Даша побежала к дороге. На обочине остановилась, задыхаясь от слёз, схватилась за медальон и похолодела – камня на шее не было. Она растерянно оглянулась на дом, в душе распускала ледяные щупальца паника. «Нет, в дом я не вернусь, ни за что! А может, я вовсе не там его потеряла? Что же теперь делать?!» Она обречённо брела по дороге, поднимая руку каждый раз, когда мимо проезжала машина, но никто не останавливался. Поглощённая грустными мыслями, Даша шла очень долго, даже не удивляясь, почему никто не изъявляет желания подвезти её. Череда удач прошла, Скарабея больше нет, и она снова стала неуклюжей, невезучей девчонкой. Подняв голову, девушка обнаружила, что стоит у входа в метро. Внезапно Даша поняла, кто может помочь. Спустившись, она нашла на карте станцию «Киевская», и всю дорогу, закрыв глаза и пытаясь унять нервную дрожь, умоляла талисман вернуться. Добравшись до Киевского вокзала, Даша со всех ног кинулась к месту встречи с цыганкой. Очевидно, удача не совсем ещё покинула её – цветастая стайка обнаружилась на том же месте. Она не сразу разглядела Софию – от разноцветья цыганских юбок зарябило в глазах. Та увидела её первой, отошла от товарок и направилась к Даше.

- Здравствуй, подарённая. Уезжаешь куда, или встречаешь кого?

- Нет, София, вас ищу! Беда у меня, понимаете? Скарабей пропал!

- Какой-такой Скарабей?

- Подарок ваш, помните? Ну, бирюза, камешек такой овальный…

- Конечно, помню. И не только я.

Цыганка поймала за шиворот пробегавшего мимо чумазого пацанёнка и что-то тихо сказала ему на ухо. Тот кивнул и убежал, а София внимательно посмотрела на Дашу:

- Что, страшно тебе?

- Очень. Что же я без него делать буду? Ведь всё, что у меня есть – только благодаря ему, талисману! Вы же цыганка, как вы не понимаете, без него я – ничто!

- Я всё понимаю, девочка. А вот ты – не совсем. Всё, что ты приобретаешь в жизни – зависит только от тебя, и никакой камень в мире не может заменить талант, желание, упорство… А главное – веру, веру в себя, вот её-то тебе и не хватало. Я всего лишь бросила тебе соломинку, но если просто слепо цепляться за неё, вместо того чтобы плыть к берегу самостоятельно, она рано или поздно утонет, а вместе с ней – и ты.

- Я вас не понимаю. У меня ничего бы не получилось без камня!

- У тебя всё получилось, милая. Талисманы никогда не покидают хозяев, если нет на то причины. А может, всё это простое суеверие? – усмехнулась София.

Кто-то дёрнул Дашу за подол. Обернувшись, она увидела улыбающееся личико маленького Яши. Обняв его и поцеловав в смуглую щёчку, спросила:

- Как ты, шалопай? По дорогам больше не бегаешь?

- Не-а, за мной теперь Васька с Ромкой глядят во все четыре, им тогда здорово досталось от дяди Степана, что жука на дорогу бросили.

- Неужели твой волшебный жук до сих пор жив?

Мальчик серьёзно посмотрел на неё и сказал:

- Эх ты, вроде большая уже, а в сказки веришь. Умер жук, они долго в неволе не живут, им свобода нужна. И никакой он не волшебный, а просто жук – так говорят все. Зато теперь у меня есть щенок! Ты приходи ещё, если мы здесь будем – я тебе его покажу. А ты знаешь, что собаки живут дольше, чем жуки?

- Знаю. И обязательно приду посмотреть на щенка. Спасибо тебе, Яшенька!

Тот вздохнул, приложил ладошку к Дашиной щеке, и сказал странным, чужим голосом:

- Твой Скарабей жив. Но теперь он принадлежит другому. А другой принадлежит тебе.

- Что? Яша, я не понимаю… О чём ты говоришь?

- Мне пора, надо покормить собаку! – мальчик развернулся и убежал так же неожиданно, как и появился.

- София, что он хотел мне сказать?

- Всё что хотел – сказал, девонька. Я же тебе говорила, дар у него. Но добавить ничего не могу, ты просто научись жить без своего Скарабея. Как Яша. Прощай, Дарья, иди и верь в себя!

Как заворожённая, девушка повернулась и пошла обратно, в метро. «Пропал всего лишь камень, медальон, побрякушка, - убеждала она себя. – Я готова десять таких отдать, пусть самых-самых волшебных и удачливых, только за то, чтобы Андрей согласился меня выслушать и дать возможность объяснить… Но эта сцена в доме – стонущий Игорь на кровати, моя рука в его брюках, и в довершение - «страстный» поцелуй… Нет, не стоит и надеяться. Ну что ж, придётся научиться жить и без Андрея. Но если он такой дурак, что мог поверить в этот дешёвый спектакль, то зачем мне такой нужен». Даша гордо вздёрнула голову, и тут же встретилась с явно заинтересованным взглядом молодого человека напротив. «Наверное, на интерес ко мне противоположного пола потеря талисмана не повлияла! - радостно подумала девушка, - значит, ещё есть шанс вернуть любимого!»

Вернувшись в офис, она обнаружила там ужасную неразбериху. Поступил новый срочный заказ, а старший архитектор отсутствует – у него то ли зуб заболел, то ли ухо распухло – да и другие все на объектах. А заказчик желает обсудить все свои пожелания именно сейчас, так как отбывает в долгосрочный отпуск. Дашу встретили как манну небесную, и тут же препроводили в кабинет, где попивал кофе ВИП клиент. Импозантный седовласый мужчина оказался из той категории заказчиков, которую Даша особенно любила: сразу объяснил, что ему нужно, вместо того, чтобы выспрашивать её: «А как на ваш вкус? А как вы думаете?». Она быстро вошла в курс дела, и приступила к работе. Обсуждение проекта, очевидно, заняло больше времени, чем предполагал клиент, потому что начал всё чаще поглядывать на свой Роллекс. Чуткая Даша предложила отложить подписание контракта на завтра, но тот сказал, что все её предложения его вполне устраивают, и контракт он подпишет сегодня – завтра его уже не будет. Проводив заказчика, Даша устало опустилась в кресло. Рука привычным жестом потянулась погладить медальон, и тут же отдёрнулась… «Его больше нет», - подумала она, но вовсе не о камне, а том, чьи голубые глаза теперь будут смотреть на неё с презрением, потому что он поверил… Ах, если бы у неё был Скарабей! Он ведь мог бы всё исправить, или хотя бы дать ей шанс на надежду… Дверь в кабинет неожиданно открылась. Даша вскочила, подумав сначала, что ВИП клиент забыл о чём-то важном, но увидев на пороге Андрея, рухнула обратно в кресло.

- Даша, ты должна меня выслушать. Я повёл себя, как последний идиот, ну прости меня… Сам не понимаю, как повёлся на такой глупый, банальный трюк, я ведь Игоря давно знаю. Правильно говорят, что ревность – не лучший советчик…

- Игорь сам тебе всё рассказал? – оторопело спросила Даша.

- Да нет. Понимаешь, мне позвонил заказчик перепланировки того дома, где… Гм-м, так вот. Он сообщил мне, что в спальне установлена скрытая видеокамера. Подробности его интимной жизни я опущу, главное – камера работала в круглосуточном режиме, а он забыл её выключить, и поручил это деликатное дело мне. Я вернулся в дом и демонтировал камеру, но… не смог удержаться и просмотрел последнюю запись. Даш… Мне так стыдно, но я должен был знать, что произошло на самом деле. Игорь – законченный подлец, как пацана меня сделал, да и тебя по полной подставил. Ну, прости меня, я дурак. И извинение мне только одно – я влюблённый дурак.

- А если бы там не было камеры, ты бы мне не поверил?

- Да всё равно бы всё раскрылось, рано или поздно. Но я бы страшно мучился, и мучил тебя. Да, про самое главное-то чуть не забыл! Я же камеру не сразу нашёл, мне хозяин сказал, где искать, но приблизительно. И вот, смотрю – у стены лежит твой кулон. Наверх глянул, словно подсказал мне кто-то, и увидел глазок. Вот, держи. Я знаю, как ты им дорожишь. Ну что, я прощён? - Андрей протянул на ладони бирюзовый камешек.

Затаив дыхание, Даша смотрела на талисман. И вдруг вспомнила слова Яши, произнесённые недетским, хрипловатым голосом: «Теперь он принадлежит другому… А другой принадлежит тебе». Только сейчас она поняла, что он имел в виду…

- Андрей, спасибо, что ты нашёл его! Познакомься, это – Скарабей. Теперь он твой оберег, так сказал Яша. Помнишь того цыганёнка, благодаря которому мы познакомились? Я видела его сегодня.

- Ну хорошо, раз Яша сказал… Пусть будет мой, но носить его будешь ты. Яша же этого не запрещал? А то несправедливо получается – у меня есть талисман, а у тебя…

- И у меня есть – это ты! Ты теперь мой талисман, понимаешь?! – Даша счастливо рассмеялась, обнимая любимого за шею. – Только ты!

КОНЕЦ (конечно же – счастливый).

[Alcasha]

Уважаемая Ирина, а у вас есть сторонний хостинг, где размещены ваши рассказы, повести, романы? Давайте ссылки, а мы будем ходить и читать.

[Archibald]

Краткость — сестра таланта

Из письма от 11 апреля 1889 г. Антона Павловича Чехова (1860—1904) к
своему брату Александру: «Ты написал пьесу? [...] Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюжи дерзок. Краткость — сестра таланта» (Поли. собр. соч.Т. XIV. М..1949).

[irinka]

Нету. Не завела пока. Извините что так многа букофф. Всё разбросано, надо в порядок привести и завести страничку, я знаю. Не, если напрягаю - не буду больше здесь писанину свою выкладывать. Заодно вопрос можно? Почему, когда я зарегистрировавшись вхожу, кликаю по одной теме - а попадаю на другую, ненужную. А когда без входа, просто смотрю, таких проблем нет.

[Archibald]

О БРЕННОСТИ
(МАСЛЕНИЧНАЯ ТЕМА ДЛЯ ПРОПОВЕДИ)
Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч. Подтыкин глядел на всё это и жадно глотал слюнки... Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...
— Ну, можно ли так долго? — поморщился он, обращаясь к жене. — Скорее, Катя!
Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами... Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки... Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной... Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет!.. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился... Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...
Но тут его хватил апоплексический удар.

Вот, как писáть надо!

[Crus]

О БРЕННОСТИ
(МАСЛЕНИЧНАЯ ТЕМА ДЛЯ ПРОПОВЕДИ)
Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины... Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина...

Вопрос: а зачем столько многоточий?
Какие тайные смыслы они несут? Или это для красивости?

[Archibald]

Антона Павловича спросите!

[Crus]

Антона Павловича спросите!

Фантастика!!!
Первый раз Вы не знаете ответа на вопрос!

[Archibald]

Это же вопрос не ко мне?

[KoshmaRus]

Иринка, малацца, так держать. А то уж думал Вы и правда " дверцей хлопнули". Рассказы забавные, прям в децтво окунули. Я " Уральский следопыт " ещё в 80-х выписывал, там много молодых- талантливых печатали в то время.. Спасибо.

[irinka]

Alcasha, это хорошее предложение - всё собрать в одну папку, и давать ссыль тем, кому интересно. Самой неудобно форум грузить огромными текстами. Но как исполнить это технически, может, подскажет кто? У меня есть своя страничка на некоторых литфорумах, только мне хотелось бы, чтобы в этой папке никто не мог оставлять отзывов, только читать, а отвечать в том ресурсе, откуда я дала ссылку. Это возможно?

[irinka]

Вот, как писáть надо!

Ну зачем Вы так... Я ведь прекрасно понимаю, что до Чехова не дорасту никогда, однако надеюсь всё-же найти своего читателя. Вы бы ещё Пушкиным мне предложили стать, с моими женскими стишками.

А то уж думал Вы и правда " дверцей хлопнули"

А я и сама так думала. А потом подумала, и передумала. Понимаете, на литфорумах писать - это совсем другое, там все одной страстью - графоманией охвачены. А когда выкладываешь работы для читателей, а не писателей, получаешь иногда совсем другое мнение. А поскольку я ещё учусь, мне это важно. Писать в барахолке - можно, но скучно, там в основном куплю-продам-отдам, вот и пришла к вам. Однако, с Круса это вины не снимает - зная мою ранимую душу, мог бы предупредить, что форум не модерируется, и какашки посыплются однозначно. Я б хоть зонтик захватила.

[cyustas]

иринка!
вы превратно поняли алкаша!
хостинг - это куда складывать,
а ссылки "читателям" сейте где удобно и где вы надеетесь его найти, своего читателя
для таких целей графоманский proza.ru подходит как нельзя лучше
удобно можно расположить материал по темам или в хронологическом порядке
тусоваться с другими "писателями" не обязательно, отвечать на дебильные комменты и призывы зайти к ним и отметиться - тоже

формат форума для публикации сколь-нибудь значительных тестов, действительно, подходит не вполне...
а канализация - не то место, где новичка погладят по головке за любую попытку самовыразиться
здесь, видите ли, большинство (за редким исключением ) - люди самодостаточные, знающие себе истинную цену и весьма критичные к себе...
так что ж им скидки другим то делать?

успехов

[No pasaran]

хостинг - это куда складывать,
а ссылки "читателям" сейте где удобно и где вы надеетесь его найти, своего читателя

Ну да.. Длинные посты здесь неудобно читать. Гораздо лучше нажать на ссылку и весь текст целиком увидеть. Ждем возможность сделать тыц

[irinka]

Ждем возможность сделать тыц

Блин... А как я вам тыц сделаю, если ссылка приведёт на литфорум, где у меня страница, и все тогда будут читать не только мои работы, но и отзывы. По большей части, доброжелательные, но я-то хочу независимого мнения, понимаете? Скажите кто-нибудь - технически это возможно? Чтобы только читали, а отвечали на ресурсе, откуда ссыль даю.
И аватарку поменяла в надежде - дитё-то обижать не станут...

[Archibald]

А чего плохого, если обитатели канализации прочитают другие отзывы? Если вы автор - то вам чьё либо мнение, должно быть безразлично. Вы же хотите что-то сообщить людям? Или ваша цель - узнать мнение о себе?

[No pasaran]

irinka
Не.. ну мне отзывы ваще лень читать. Тем более от посторонних мне неизвестных и неавторитетных для меня людей... Так что давайте и не парьтесь.

[malakhovka]

... Тут выше про Чехова вспоминали..... Вспоминалась великолепная роль Раневской....
Только не принимайте на свой счет...

[irinka]

Archibald, ну никак мы с Вами не взаимопоймём друг друга. Мне не стыдно показать отзывы, повторюсь - большинство хорошие, но мне нужно мнение людей со стороны. Не графоманов, не литераторов, просто людей. Хотя бы местных, раз уж я тут живу.

Если вы автор - то вам чьё либо мнение, должно быть безразлично.

Что за глупость. Как автору может быть безразлична реакция читателя? Для кого он тогда пишет? Чтобы себя, любимого, читать? Я не претендую на всеобщее признание, но мнение других меня безусловно волнует. Разве это неправильно?

[Archibald]

Если вам небезразлична реакция читателя, то вы, увы, донцова! Поставьте себя на место Фёдора Михайловича, вам сразу станет понятней!